отсюда
Старая вдова Асеева, дама советской элиты, стала моделью зверевских полотен.
Москва увлеклась романом века Зверев–Асеева. Молодость Оксаны воспел Н.Асеев (“За косы ее золотые, за плечи ее молодые”… и т.д.). Старость – Зверев. Оксана Синякова – реликт 1920-х годов – прославлена и Велимиром Хлебниковым:
И жемчуг северной Печоры
Таили ясных глаз озера…
Овдовевшая Оксана жила в Проезде Мхата, в доме, обшитом мемориальными досками. Её неотразимое обаяние не поддавалось времени, она зажгла в сердце Зверева самую безумную любовь. Он страдал, ревновал, устраивал грандиозные погромы в элитной квартире соратника Маяковского, вышвыривая тома всех советских классиков в окно. Срывал фотографии, испепеляя ненавистное имя мертвого соперника. Оксана Михайловна пугалась приступов зверевского гнева до шока, но когда осмеливалась запираться на ключ и не впускать его, он с мясом отрывал дубовую дверь добротной писательской квартиры и она летела в лестничный пролет. Пустота дверного проема завешивалась газетами на кнопках.
Его экспрессивные дебоши были публичны и артистичны, его не стесняли элитарные соседи Асеевой, и они не стеснялись вызывать милицию.
В таких ситуациях Оксана Михайловна волновалась чрезвычайно. Когда стражи порядка, два “дяди Фёдора”, паковали буяна в лифт, вдова поэта провожала их с мольбой и слезами в глазах, заламывая руки:
“ Товарищи милицьонэры, будьте с ним осторожней. Он великий русский художник, не делайте, пожалуйста, ему больно. Пожалуйста, берегите его руки!” Менты сочувственно улыбались милой старушке.
А он рисовал и рисовал ее лицо…
отсюда
Journal information